"B общeм, тaк. "Mы cидeли, пили, пecни гoлocили..." И нaпиcaли. Toчнee, нaпиcaл я, пpинц Aбиxaн, cэp Жaдeит и т.д., и т.п. (пoлный cпиcoк и caм нe пpипoмню...) Ho, в любoм cлyчae, тиxo нaдeюcь, чтo этo нaпиcaнo нe xyжe "Tpyднoй paбoты Kaoлинaйт" и пpoчиx cтeбныx мyняшныx фaнфикoв. Moжeт, вaм пoнpaвитcя. Moжeт, ктo-тo и пpoдoлжeниe пoпpocит. Moжeт, дaжe нaпишy... И, чecтнo гoвopя, пиcaл я eнтo бeзopбyзиe (в cмыcлe, этo бeзoбpaзиe) в тpeзвoм yмe и пepeexaннoй пaмяти, кaк, в пpинципe, и пишyтcя cтeбы в нaшeй cтapoй "Cтapы Cвapы Kopпopeйшн". Пpoшy нoгaми и pyкaми нe бить, a тaкжe нe кидaтьcя cпeлaми вcex видoв и кoнфигypaций. У мeня eщe бoлят cиняки пocлe caмoлeтa, дaжe в aнaбиoзe."
Первая часть
Тёмной памяти матери Ниень посвящается...
- И, наконец, полной наглостью было заставить нас работать иллюминацией на этой отвратительной свадьбе, - Фиш грохнул бокальчиком мартини о столик, что было несвойственно его нежной и женственной манере поведения.
Хоук и Тайгер согласно закивали головами. Третий час после своего превращения обратно в человеческий облик они сидели в земном баре и квасили.
- «Сейчас в этом лесу темно, но и здесь настанет рассвет, и тогда вы вновь превратитесь в людей» – процитировал на распев Хоук. – И скажите мне, в эту чащу, наконец, провели электричество? Вот то-то!
- Два тысячелетия! – пьяным голосом провозгласил Тайгер, потрясая кружкой с ершом. – Два тысячелетия мы пахали фонарями на эрузионском болоте! В этом мире нет справедливости!
- И зарплаты за труды тоже нет, – огорчённо поддакнул Фиш, макая носик в мартини и нащупывая в кармане помаду.
После долгого воздержания в облике болотного огонька (или китайского фонарика?) в нём зудел неудовлетворённый дьяволёнок цвета ясного неба.
– Но всё-таки самой большой наглостью со стороны Гелиоса было заставить нас работать свето-музыкой на его свадьбе с Юной Леди.
- Не женат, но уже рогат, - с ухмылкой сообщил Хоук стакану с виски.
Тот ответил льдистым поблескиванием содержимого.
- Уже женат, – горько вздохнул Фишик, ненавязчиво извлекая помаду.
Хоук и Тайгер быстро отодвинулись, и бывший тигр с вымученной улыбкой выдавил:
- Не отчаивайся, ещё успеешь его соблазнить...
- Да я не о том...
Нормально ориентированные Амазонцы облегчённо вздохнули.
- Честно говоря, мальчики, - невинно продолжил Фиш, – вы мне оба очень нравитесь...
Тайгер расплескал ерш, а Хоук подавился виски:
- Э-э-э, извини, я сейчас слишком пьян для того, чтобы...
- Э-э-э, я, знаешь ли, тоже не в кондиции...
- От вас чего дождёшься, как же, – буркнул Фишик, пряча помаду обратно в карман. – Только по девочкам и сохнете...
- Мы говорили не о том, – перевёл разговор на другую тему Хоук (Тайгер был уже в плане беседы никакой, его хватало только на комментарии и не трезвые мудрости). – нам надо решить, как жить дальше.
- Так жить нельзя! – воскликнул рыжий тигр в отставке.
- Вот то-то и оно! Нихерении уже не послужишь: она после прочистки Серебряным Кристаллом прониклась маразмом Сейлор-Мун, объявила себя пророком Света, приняла постриг и странствует по Эрузиону, призывает всех поклониться Лунной Принцессе. Всех тёмных извели Воины-в-Матросках. А нас сейлоров работать после двух тысячелетий иллюминации...
- Шли бы они... К Джералдену...
- Фиш, это из другого аниме...
- Феминизм – бич сезона! – изрёк Тайгер.
Ястребёнок сдул невидимую пылинку с разрезного раструба перчатки и продолжил:
- Вот то-то и оно! Нео-Селенити ходит, всех согревает своим теплом, такая добрая, такая дивная, совершенно не замечая того, что творится за её спиной: иннеры командуют ей, как хотят, аутеры плетут интриги, доченька на пару с Гелиосом захватила власть на Эрузионе и установила там диктат...
- Рабочему классу жизни нет!
- Спокуха, Тайгер. Когда у руля стоит баба, остальные бабы за ней тянутся, а мужики уходят на второй план. Я не удивляюсь, что добрый король Энди даже носа в госдела не суёт: ему просто не дают. Скоро и Гелиос будет на его месте, этим сэйлорицам только дай волю...
- Может, тогда вы, наконец, поймёте меня? – с затаённой надеждой спросил Фишик.
- Тогда я отшлёпаю тебя... ик! Во имя Тёмного... с Луны!
- Тайгер, я сказал: «спокойно»! Тёмный Джордана лунатизмом не страдал! – Хоук снова приложился к стакану.
- Но если нам больше не на кого работать, то почему бы нам не поработать на себя? – резонно заметил Фиш. – Объявить войну феминизму, например?
- Мужчины всех стран, объединяйтесь!
- Спокойно, Тайгер! – прикрикнули оба более трезвых Амазонца. – Ты не в лесу...
- Ни... ик! ...каких лесов ближайшие несколько сотен лет! До... ик! ...лой сэйлоризм... то есть... феминизм!..
- Ужрался, сволочь, - заключил Хоук. – Вдупель. Завтра жаловаться будет на головную боль.
- А надо бы на собственную дурость, - заметил Фиш, допивая мартини. – Давай, что ли, отведём его в гостиницу... Я о нём позабочусь.
Сквозь туман поддатости Хоук заметил, как рука рыбкина хищно скользнула в карман с помадой, и, подумав про себя, что поступает, как последний подлец, сказал:
- Пошли, позаботишься...
Когда Минако вошла в лабораторию, Ами пила кофе из чашечки Петри.
- Присаживайся, - кивнула Меркури на табуретку возле электронного микроскопа бородатых годов. – Кофе будешь?
- Ага, - согласилась волейболистка.
- Тогда наливай сама.
Айно оглянулась в поисках чашки – таковой не оказалось.
- А во что? – поинтересовалась она. – Я не вижу ни одной посудины.
- На днях заваливалась Харука... Пьёт, зараза, как Амазонцы в соседней забегаловке. Высосала все припасы Хрустального Дворца.
- И что? – Минако, лишённая кофе, начала терять терпение.
Эта зануда Мицуно не могла рассказывать без подробностей: сказывались столетия проведённые в востоновленном бункере Апостолов Смерти, то есть в Научном Центре имени С. Томоэ.
- Ну, ввалилась пьяная, посудный шкаф уронила... Хоть бы одна чашка уцелела...
- Так во что мне налить кофе?!
- Возьми чашечку Петри в инкубаторе.
Минако распахнула шкаф инкубатора и решительно сдёрнула с полки самую большую посудину.
- Только сполосни, - мрачно заметила Ами. – всё-таки культура чумы...
Минако чуть не выронила неглазурованный фарфор из рук.
- Шутка, - ещё более мрачно заметила академик Мицуно. – Дрожжи.
- Скотина ты, - ухнула Венера, суя чашку под кран, - хоть и учёный. Подшучивай так над Сецуной.
- Не интересно, - ответила Хотару, появляясь на пороге с кучкой документов в руках. – Они обе друг друга в этом вопросе стоят. Ами, тебе пришли отчёты из филиалов.
- Спасибо, крошка, – ответила женщина с такой интонацией, что Минако со свойственной ей вольностью воображения в который раз задалась вопросом: в каких же всё-таки отношениях эта троица ведущих учёных Хрустального Токио?
Хотару мило улыбнулась и вышла.
- Подслушивала, - сквозь зубы прошипела Ами, и все подозрения айномегами моментально развеялись. – Шпионка. Ну ничего, я тебе сейчас устрою...
Академик Мицуно элегантно отставила чашечку Петри в сторону и, протянув изящные пальчики в пятнах азотной кислоты в сторону электрощитка, плавно провела вниз один из рубильников. По металлической двери пробежали голубые искры, в воздухе запахло озоном, а из-за двери послышалось короткое: «А»!
- У неё есть две не хороших привычки, - с милой улыбкой патологоанатома сообщила Ами. – Первая: подслушивать, прижимаясь к дверям. И вторая: подслушивать и давать понять об этом. Обе её постоянно подводят. Уж не знаю, на что рассчитывают аутеры, подпихивая её ко мне в лабораторию... И... не только в лабораторию, - уши академика покраснели.
За прошедшие года она так и не научилась соответствовать запросам своего сериала.
- Понятно, - протянула Минако. – Почему бы тебе её просто не выгнать взашей?
- Она иногда бывает полезной, как секретарь. Хоть и долгожитель, но уже впал в маразм не хуже Усаги, постоянно путает бумаги. Да и вообще, муж дома, муж на работе... Хочется иногда заняться не только семьёй, но и наукой. Ну и – ты знаешь, чем мы тут занимаемся.
- Готовим захват вселенной.
- Аутеры в этом вопросе – с нами, хоть и вещают, что они – избранные и сами со всем справятся.
- Если они будут справляться, как и прежде...
- Привет, девочки! – Рэй появилась, как всегда на метле, не предупреждая о своём появлении ни чем, кроме грохнувшей вентиляционной решётки.
Минако едва не уронила чашку Петри вторично.
– Надеюсь, Артемиса здесь нет?
- У них с Луной очередной март.
- В ноябре?!
- Ну... – Минако возвела глазки к небу. – Немного валерьянки – и кошки не опасны.
- Валерьянка – это хорошо, – одобрила Рэй. – А то ещё настучат нашей знакомой о...
- Т-с-с-с-с!
- Об операции Ы.
- А почему «Ы»? – наивно спросила Ами.
- Потому что не зэт.
- А я думала, чтоб никто не догадался...
Закороченная дверь резко распахнулась от удара ноги.
- Здравствуй, Мако, - сказали иннеры почти хором.
- Хай! – провозгласила электрифицированная воительница Юпитера, приветственно потрясая обоими кулаками. – Это вы так Хотару уделали?
- Пусть не подслушивает, - ответила Минако. – Закрывай дверь, и займёмся планом захвата...
- Т-с-с-с-с!
- Операцией «Ы, которая не зэт».
Харука мрачно созерцала пейзаж столицы за хрустальным окном. Ей было погано. Дело в том, что Митиру поддалась общему поветрию феминизма, а поскольку Тэньо всегда играла роль парня, ей стало доставаться на орехи. Сначала Уран пыталась отшучиваться, намекая на то, что всё-таки она – женщина. Потом, когда это не помогло, она пошла на великие жертвы и нацепила платье и каблуки-шпильки...
Аутеры встретили этот жест скептическими ухмылками, а потом ещё и прошлись с ней пешком через весь город. Сколько раз Харука успела грохнуться со шпилек, сейчас и не упомнишь, только на утро всё тело болело так, как будто не Хотару, а она сама влезла в гости к фараону 90. Но больнее всего были не эти шпильки, а те, которые до сих пор отпускают Внешние Воины по данному поводу. Потому-то и пила Харука, как мужчина, изо дня в день, почти не просыхая, не понимая, как это она позволила в ХХ веке соблазнить себя одной голубоглазой зеленоволосой особе...
Тайгер проснулся с отчаянной головной болью и ощущением кого-то тёплого под боком. Впрочем это ощущение быстро исчезло, а свинцовые с перепою веки поднять было чертовски сложно. Вчерашняя попойка вспоминалась с трудом, с кем он вернулся в номер, тоже не помнилось, а посему мужчина перестал задаваться идиотскими вопросами, тихо надеясь, что Хоук обо всём напомнит.
- Тайгер, - протянул голос Фиша над постелью, - рассольчику хочешь?
- Хочешь, - согласился бывший циркач.
- На, - в руку толкнулась холодная кружка, к которой тут же жадно присосались.
Вылакав рассол, Тайгер, наконец, раздвинул веки. Фиш стоял над ним, и глаза его лучились непонятным довольством. Мужчина вернул кружку:
- Спасибо, парень. Ты настоящий нильский сомик.
- Тригла, - поправил Фишик и улыбнулся, как ангел. – Головка меньше болит?
- Меньше, - согласился Тайгер.
- Рад за тебя, - донёсся с подоконника очень скептический голос Хоука.
- Ребят, если честно, я вчера был совсем пьян?
- Вдрабадан, - согласился Хоук. – Всё порывался воевать с сэйлорами.
- ...с кем я провёл ночь?
В номере наступила минута молчания. По её истечении Хоук принялся напевать народные эрузионские частушки, а Фишик присел на край кровати, мечтательно подперев кулачками подбородок и возведя огромные голубые глаза к потолку.
- Ребят, я серьёзно.
Никакого ответа.
- Слушай, пучок перьев, я, кажется, к тебе обращаюсь!
- Зачем же так экспрессивно? – Фиш улыбнулся и потянулся, как котёнок. – Кстати, Тайгер, теперь ты просто обязан споить Хоука и довести его, полубесчувственного, до гостиницы – вместе со мной.
В тяжкой с перепою голове мужчины зашевелилась не хорошая мысль, подкрепившаяся неясным протестующим возгласом едва не ухнувшегося с пятидесятого этажа Хоука.
- Перьевая подушка, - сквозь зубы процедил Тайгер, приподнимаясь на локте, - я, кажется, спросил тебя, с кем я провёл ночь.
- С ним, - палец ястреба упёрся в хрупкую фигуру улыбающегося, как пиранья, Фиша.
- Между прочим, - добавил юноша, - ты был такой киской... – и он потянулся столь развратно, что и Хоук, и Тайгер резко отвернулись.
- Сволочи вы, уйду я от вас, – простонал Тигр. – А тебя, полуфабрикат для птицефабрики, я ещё спою...
- Прости, - виновато сказал ястребёнок, - я был не в той кондиции, чтобы отстаивать твою невинность перед этой акулой.
Фиш исподтишка показал Хоуку на дверь и, растянувшись на кровати рядом с жертвой своей страсти, заканючил, как девчонка:
- Тайгер, ну Тайгер! Ну не дуйся, ну?
Мужчина с головой залез под одеяло.
- Ну не обижайся, прошу тебя! – голубые глазищи Фиша наполнились голубыми слезами. – Ну мы же Амазонское Трио, ну мы же как семья! Ну почему мы не можем и жить, как семья?
- Если б ты был девчонкой, тогда бы, может, мы с Хоуком и вывесили расписание, - глухо отозвались из под одеяла.
- Так я могу превратиться в девушку, смотри! – Фиш моментально перетёк в женский облик, надо сказать, вполне во вкусе тигра.
- Иди ты нафиг, - ответили из-под одеяла, однако нос таки высунул.
- Тебе нравится? – Фишик состроил глазки.
- Перестань, я всё равно помню о том, что ты – парень...
- В чём трудности? Я помогу тебе об этом забыть, - рыбкин подлез как можно ближе к высунувшемуся носу.
Тайгер резко сел:
- ТАК!!!
Фиш отскочил, как ужаленный.
- ЗНАЧИТ, ТАК, ДА?!?!?! ГРРРРРР!!!
Руки мужчины ловко ухватили мальчишку, уронили поперёк коленки и крепко вытянули по пятой точке касания.
- Ай!
- Добавить, или ещё раз рискнёшь?
- Не надо!
- Получи в довесок!
- Ай!
- Вот так, - руки Тайгера разжались, и Фиш отпрыгнул в сторону от греха подальше. – Ещё раз сунешься ко мне с таким делом, и у вас будет Амазонский Дуэт, понял?
- Тайгер, ты меня простил! – растаял юноша, расплываясь в счастливой улыбке. – Хоук! Хо-ук! Он меня простил!!!
- Ещё не факт, что и я тебя прощу в подобной ситуации, – заметил Соколиный Глаз от порога.
- И чего вы комплексуете, – пожал плечами Фишик, и в его тоне читалось недосказанное продолжение: «Я вас ещё отучу...»
- Жрать хочу! – неожиданно провозгласил Тайгер.
- Умывайся, товарищ бодун, и пошли.
- У-мы-вать-ся? – перекосило тигра.
- Посмотри на свою рожу, приятель!
- У-умываться? – с брезгливостью кошки повторил Тигровый Глаз.
- Надо бы, - поддержал Хоука рыбкин.
- А ты не булькай, – пробурчал Тайгер, вылезая из-под тёплого одеяла и потрясая лохматыми кудряшками. – Б-р-р, ненавижу воду.
- Кран там, – флегматично заметил ястреб, ничуть не тронутый переживаниями приятеля.
Не дождавшись моральной поддержки, Тайгер мрачно поплёлся умываться. Когда он, наконец, появился снова, уже кстати, причёсанный (точнее, прочёсанный) и одетый, Фиш кидал нож в стенку шкафа, а Хоук поигрывал монеткой.
- Вот то-то! – оглядев приятеля и найдя его уже более удовлетворительным, сказал «пернатый». – В таком виде ты больше похож на эрузионца в загранпоездке.
- Кончайте травить баланду, мальчики, - заметил Фиш. – Я уверен, что за нашим номером следят иннеры: сегодня полночи меня раздражал блеск камеры в вентиляции. Исходя из того, что это была НЕ ТА половина ночи, я делаю вывод, что следил Воин Меркурия: все остальные сэйлора более раскрепощённые.
- Тогда не разглагольствуй так громко, – ответил Тайгер.
Улицы Хрустального Токио напоминали тот муравейник, который творился в обычном Токио ХХ века с одной лишь разницей: мостовая и здания отливали хрусталём. Кругом спешили, торопились, суетились жители и жительницы. Самое противное в этой толкучке было то, что каждая третья жительница города носила причёску правительницы, и каждая вторая стремилась иметь на своей юбке хотя бы половину длины её шлейфа. Амазонцы с трудом прорвались сквозь толпу до ближайшей забегаловки, которой по странной случайности оказалось любимое кафе Воительниц над игровым центром «Корона». Когда Трио расположилось вокруг углового столика (прямо напротив сэйлоровского), к ним подплыла вечная Унадзуки с меню на подносике. Пока Тайгер и Хоук пялились на её ножки под бесстыжей мини-юбкой (Унадзуки опять охотилась на кавалеров) и спорили, что же лучше – девочки или старушки, Фиш заказал три пиццы с мидиями, заранее зная, что у друзей это вызовет весьма негативные эмоции и заодно отучит их зевать по сторонам в ответственные моменты жизни. Через три минуты ребята пялились в свои тарелки.
- Что ты заказал?! – поперхнулся Хоук, нерешительно ковырнув пиццу вилкой.
- Пиццу с анчоусами и мидиями, - самодовольно заявил рыбкин, откидываясь на спинку дивана и скрещивая руки на груди.
На всех присутствующих появились большие стекающие капли.
- Займёмся делом, – сказал тигр, наматывая жиденькую полоску сыра на вилку. – У кого какие идеи?
- Поднять восстание мужчин против повального осэйлорения женщин, - напомнил Хоук.
- Тогда надо склонить на свою сторону короля Эндимиона, - Тайгер, превозмогая отвращение к мидиям, сунул в рот кусок пиццы.
- Не плохая идея для головы с бодуна, комок шерсти, - ястребок тоскливо посмотрел на свою порцию и по примеру приятеля принялся старательно жевать, поскольку в следующий раз они неизвестно когда поедят.
- А также нам нужно найти работу и усыпить бдительность Сэйлоров, - как бы невзначай заметил Фиш. – Спорим, им о нашем присутствии на Земле стукнул Пегас? Пусть же думают, что мы просто сбежали с Эрузиона, не в силах терпеть издевательства юных правителей.
- Алло? Спутник? Говорит агент СМ-ООХ Унадзуки. Дайте связь с Порталом. Сецуна?
- Да, Унадзуки, я тебя слушаю, – голос Сецуны был, как всегда, напряжённым, и вечная Фурухата знала причину этого: мало того, что великая Сэнси стерегла Портал от всяких бродяг (но они всё равно пробирались – в обход), мало того, шпыняла направо и налево врагов Солнечной Системы, мало того, что она воспитывала Хотару, так она ещё пыталась заставить работать эту несносную парочку, Урана и Нептуна, которым не хотелось захватывать мир, а хотелось уединится на острове в океане, где нет никаких Селинити и никаких Сецун, и не перед кем не надо отчитываться.
Всё это Унадзуки знала прекрасно, но жалости в её сердце не было ни капли: если человек влопался, то влопался по собственной вине, и уж скромная шпионка никак не должна ему помогать: она делает своё дело, и ей платят. К вопросу о деле...
- В кафе находятся три субъекта, предположительно – то самое Амазонское Трио. Сидят напротив иннеровского столика, едят пиццу с морепродуктами, довольно тихо обсуждают, в какой цирк идти наниматься. Подтекста в разговоре не слышно.
- Поняла, СМ-ООХ. Продолжайте следить. Я пришлю Харуку.
Унадзуки стёрла заученную для видеофона улыбку с губ и, прижав на полминуты рычаг сброса, набрала другой номер:
- Алло? Научный Центр имени С. Томоэ? Говорит Фурухата.
- Унадзуки! – провизжала в трубку Минако, и её личико на мине-экране опять расплылось в улыбке от уха до уха. – Ужасно рада тебя слышать.
- У меня тут в кафе Амазонцы, что-то обсуждают.
- Ты уверена, что это они?
- Их с кем-нибудь перепутаешь...
- И что они обсуждают?
- В какой цирк идти работать. Но, по-моему, до этого они очень тихо о чём-то переговорили.
- Я так и думала! – встрянула по параллельному аппарату Рэй. – им нельзя доверять! Они не очищались Серебряным Кристаллом и моими молитвами, а поэтому могут натворить дел...
- Возможно, - выдавила улыбку Унадзуки.
Иннеры были слишком шумны и непоследовательны, но платили не хуже аутеров, а посему она работала и на них.
- Значит так, - заключила Минако. – Следи за ними, а мы пришлем Макото. У неё когда-то намечался романчик с Тайгером...
- А у тебя – с ними обоими, - прозрачно намекнула Рэй.
Послышался звон метко засандаленной промеж рэевских раскосых глаз чашки Петри. Рэй кинула трубку.
- В общем, жди Мако, - сказала Венера. – Счёт получишь по почте, – на том конце провода завозились, запищали, закричали...
Не в силах больше слушать и созерцать это безобразие, Унадзуки, в свою очередь, повесила трубку. Улыбнулась, прикидывая в уме сегодняшнюю сумму – на парня хватит. Конечно, для этих чистоплюек-в-матросках было бы дикостью узнать, что она работает на обе группировки – остатки благородства и великих идей Селинити из них выветрились ещё не до конца. Но Фурухата придерживалась своей точки зрения: «Хочешь мальчика – умей вертеться!» А мальчики нынче были не дёшевы...
Входная дверь распахнулась, и на пороге кафе возникла Харука, уже не трезвая, но ещё не пьяная. Её взгляд печального Дон Кихота обвёл помещение и затормозил на розовой макушке, взрывом торчащей над тощими кливиями, которые давно уже сменили самшиты ХХ века. Тэньо извлекла шпаргалку:
- Один розоволосый, один рыжий, один голубой... В каком, интересно, смысле голубой?.. Ходят в странных одеждах... А, здравствуй, Мако.
Юпитер, не ожидавшая такой встречи, едва не снесла Харуку на входе, а теперь стояла, пялясь на неё и пытаясь сообразить, какого это недо-парень-передевка делает в кафе.
- Тоже за Амазонцами? – продолжала Харука, обдавая неожиданную собеседницу клубами перегара.
- А ты опять в запое? – сказала Мако, чтобы что-нибудь сказать, а также ускользая от ответа.
- УНАДЗУКИ!!! – проревела в Харуке мужская половина. – МОЕГО ГЛИНТА!!! – тут голос её обрёл не мужскую вежливость. – На двоих, пожалуйста.
Мако нервно сглотнула: с одной стороны, хлебнуть на халяву за счёт аутеров здорово, но с другой стороны, пить бухло Урана, которое по жизни было термоядерным, рискованно. Опять же, с одной стороны, Тэньо – Внешний Воин, а с другой они с Мако с первых дней знакомства питали друг к другу нетривиальную симпатию.
Пока Воительница Юпитера думала, появилась мило улыбающаяся вечная официантка с подносом, на котором стоял пятилитровый термос и две толстенные кружки, позолоченные изнутри:
- Добрый день, Воительницы! Ваше посещение – большая честь. Проходите, пожалуйста, – она кивнула на термос, - отнести на ваш столик?
- Да, - сказала Харука, подхватив Мако, которую почему-то перестали держать ноги. – Мы будем пить с моей соратницей. Вперёд, мой верный товарищ! Нас ждут подвиги!
- Харука, ты не дойдёшь домой, придётся опять заказывать такси, Митиру устроит дебош... – попробовала было урезонить разошедшуюся не на шутку Воительницу Кино.
- Галаксия с ней! – Харука решительно откинула чёлку и бухнулась на диванчик так, чтобы видеть и Мако, и Амазонцев, всё ещё мучавшихся с «пиццей из морепродуктов».
Юпитер, вопреки её ожиданиям, села не напротив, как обычно, а рядышком – значит, тоже пришла по душу Трио. Харука распахнула термос, и оттуда повалил синий дым. Макото закрыла глаза, чтобы не видеть столь жуткой картины, однако уши заткнуть не могла, а поэтому услышала плеск жидкости о стенки кружки.
- Пей! – в приказном тоне заявила Тэно.
Мако, приоткрыв один глаз, робко протянула руку к кружке и осторожно приложилась...
...Трио давно свалило из кафе, а бравые Воительницы всё ещё продолжали квасить, забыв обо всём на свете.
- Ты думаешь, я ей сильно нужна? – исходила пьяными слезами Харука. – Я ж её, сволочь, люблю, понимаешь? Люб-лю. А ей плевать.
- П-понимаю. – соглашалась Макото. – Вот Минако, например...
- Плевать на Минако, её тут нет, и ладно. Ты вот мне скажи, ка-кого рожна я ей тогда нужна?
- Все мы эгоистки, - не в кассу кивала головой Мако, пытаясь сфокусировать взгляд на термосе.
- Именно эгоистка! – Харука обвисла на плече Юпитера, заливаясь горючими слезами. – Я для неё – всё, она для меня – ничего! Ни-че-го-шень-ки! Сумки за неё из магазина таскай, компьютер для неё чини, технику паяй, на фоно – аккомпанируй – хоть бы спасибо сказала, что ли!
- Выпей, - посоветовала Мако. – полегчает.
- Вот я и пью, - отозвалась Харука, - третье столетие пью.
Минут на десять воцарилась тишина. Содержимое термоса сократилось ещё на литр.
- Нет, ты представь! – снова начала Уран, отрываясь от сосуда (наливанием в кружку она себя уже не утруждала). - Ты думаешь, я такая вольная? Она ж, сука, знает, что я её люблю, вот и ездит, как хочет! И никуда она меня не отпустит, никогда!
- Хочешь, уходи ко мне, - предложила Макото.
Пьяный взгляд Харуки собрался в кучку на собутыль... сотермоснице:
- Ага, уйду я, как же! Ты помнишь тот похабный интернетский постер?
- Это тот, где ты в драном сэйлор-фуку?
- Ну! Ты считаешь, это компьютерный монтаж?!
- А что, нет? – удивилась Мако.
Харука вновь залилась слезами:
- Да, монтаж! Дорисовали улыбку Мадонны и закрасили фингал под глазом!
- А?
- Это была сцена ревности после того, как попыталась ухлестнуть за Усаги! Отпустит меня эта стерва, как же, жди!
- А ты не спрашивай, - отозвалась Макото, плохо соображая, что несёт. – возьми и уйди ко мне...
- А можно? – неожиданно робко спросила Харука.
- Слуш, Хару, мы подруги али как?
- Хотя бы проспаться...
- Да без проблем, у меня парня нет, так что претензий не будет.
- Тогда я возьму термос, дома допьём... Эй, Унадзуки! Налей по новой в этот сосуд, мы пошли считать столбы!
Унадзуки со вздохом, незамеченным надравшимися Воинами, взяла было термос, и тут дверь распахнулась в очередной раз, и на пороге возникла...
- Селенити, - замогильным голосом сообщила Макото. – Так, Ураша, плачь в меня. Унадзуки, отвлеки королеву!
Официантка заткнула термос, профессиональным жестом выронила из кармана пачку «антиполицая» и распахнула окно, чтобы выветрился запах спиртного. Мако с нетрезвой благодарностью в глазах сыпанула порошок сначала себе, а потом Харуке в рот.
- Селенити-сама, - Фурухата поспешила ко входу. – Как я рада вас видеть!
- Здравствуй, Унадзуки! – прощебетала Селенити, проникновенно глядя в глаза официантки.
Та быстренько изобразила, что этот взгляд прошиб её до глубины души.
– Как у тебя дела?
- Благодарю, хорошо, Селенити-сама. А как вы? – при этом она натренированно-незаметно потянула носом воздух из сэйлоровского угла – спиртным вроде не тянуло.
- Чудесно! Правда, - переходя на доверительный шепот, сообщила великая королева, - для совсем чудесных дел мне не хватает вот такой маленькой булочки, - и она показала ладонями расстояние в сантиметров тридцать.
«Это уже целый батон выходит», - подумала бессменная сестрица Мотоки, тихо молясь, чтобы в стельку пьяная Харука не начала буянить. Если Селенити что-нибудь унюхает, в её просветлённой головке зажгутся подозрения, и тогда Фурухата рискует потерять выгодную подработку, поскольку делишки сэйлоров накроются медным тазом.
- Булочку? – переспросила Унадзуки самым невинным тоном. – А как насчёт трёх-четырёх булочек и чашечки кофе по-ирландски?
В глазах Нео-Селенити зажёгся небосвод:
- Унадзуки...
В этот миг Харуку понесло. Из угла иннеров послышался отчаянный всхлип.
- Кто-то плачет! – воскликнула королева и, памятуя о своём долге ангела-утешителя, бодро ломанула туда, едва не снеся бантом наливавшую кофе официантку.
- Харука!.. Боже, с тобой что-то случилось? У тебя что-то болит?
- Она немного поссорилась с Мичиру, - заметила Макото, стараясь придать голосу трезвость и запихивая край свитера в рот собравшейся было возразить Воительницы.
- Поссорилась! – ахнула Селенити, и Юпитер осознала, что всё-таки выпитое отразилось на её способности соображать.
- Ерунда, я их помирю, - заверила она. – Успокойся, Усаги, тебе нельзя волноваться...
«Если эта дура от волнения впадает в приступ просветлённости и схватится за свой Кристалл, то что тогда с нами будет? – подумала Кино меж делом, продолжая незаметно засовывать кляп в рот рыдающей с перепою Харуке. – А она может...»
- Ваши булочки, Селенити-сама, - с интонацией Берремора сообщила Унадзуки.
Вопрос с примирениями и Кристаллом был решён в пользу хавки.
...Маленькая неприметная женщина со смоляно-чёрными, обрезанными до плеч волосами и пятнами туши на пальцах с коварной улыбкой скользнула от угла игрового центра и, поглаживая круглую брошь с изображением полумесяца, зашагала по улице. Она знала, чего ей хочется. Она знала имя самого великого Сэйлор-Воина. И это была не Сэйлор-Мун.
Ловить «Макрон» – какая проза.......
